Вечер выдался чудный. В сени Залитого Дерева у Водопадов Туманной дубравы сидели двое. "Да времена уже не те", - проворчал один, - "то им лягушачьи лапки подавай, то лапки не нужны, а вынь да полож солнечных окуней". "Да полно тебе, всё бы тебе ворчать, ты посмотри какой вечер чудный", - мягким, успокаивающим голосом отозвался второй. Мы же не задание ремесленника для первого класса тут делаем, а отдыхаем. Люблю я на воду смотреть." - "Да, зеленый, куда тебе еще смотреть то. Из воды вышел, туда и уйдешь. Не зря волшом заделался, так как только вода и помогает соблюдать технику безопасности в твоей любови к пиротехническим экспериментам" - "Да, я волшебник -лягушка, аканист, боевой маг, призыватель и творец заклинаний, я волшебник в пятом поколении, еще моя бабка..." - "Да заткнись ты , жаба выпендрючая, а то щас окуней не добуду, твои лапки в местный трактир пойдут на закуску"
Сладкое и горькое. Верх и низ. Лево и право. Огонь и лед. Что
общего между этими парами слов? Это противоположности. Но некоторые
противоположности могут иметь гораздо больше общего, чем кажется на
первый взгляд.
В воздухе пахло сыростью, плесенью и еще чем то таким, от чего кружится голова у путников на болотах и те, не зная броду ныряют вслед за ильниками и текунчиками в черные топи. Ведущий отряда сделал жест рукой. Группа с едва скрываемым рычанием остановилась. Этот десантный отряд орков уже неделю искал заветную лазейку в кейносскую канализацию среди непроходимых болот, окружавших Кейнос. Угх мы...на ва ичь хна! Почти никто из воинов клана Кровавого черепа, которыми и комплектовались такие отряды не знал диалект орков Алого Кулака. А ведущий как раз и был посланцем Зэка. Не столько смысл фразы, сколько эмоция, с которой пройзнес ее предводитель отряда дали понять рядовым, что дело плохо. А-на риш -фа! По движениям рук орки поняли , что нужно окружать белеющуу впереди лужицу с парой неприметных кочек посередине. Несколько секунд потребовалось зеленокожим, чтобы занять нужную позицию. Но что случилось, чего так опасался вожак? Орки вытягивали головы, пытались разглядеть хоть что-то в мутной воде стоков Крапивного рынка. Наконец из под воды пошли замыленные пузыри. Вожак напрягся, глаза его стали багрово красные, будто он объелся корня ярости, руки его сжали громадный двуручный топор... напряжение достигло максимума. Из под воды показался чей то зеленый нос...нет не нос...то, что орки приняли за нос было маленьким зеленым головастиком...неужели головастик так напугал старшего...? Воины захрюкали от смеха. Алые кулаки настолько тупы чтобы бояться каких то лягушек. Хрюкание погасил атакующий клич Ву-рока. Громадный топор с сокрушительной силой опустился на нежную жабью кожицу. Недоумевающие орки увидели, как топор, отсекая искры, величиной с добрый кулак, отскочил от макушки лягушенка и ушел глубока в рыхлую землю. Пора действовать...Все перемашалось в тине и грязи. Орки молотили лягушку, будто она была их смертельным врагом. Через пару минут ничего не стало видно. Ярость, боль и ненависть висели в воздухе. "Спасибо друзья!"...раздался чистый и ясный голос, будто тину болота разбавили стаканом воды из горного ручья. Ослепленные ненавистью орки не видели и не слышали уже ничего. Их перебили по одному как жирных вонючих свиней в день перед рождеством. И причиной столь кровавой резни был маленький, зеленый лягушенок, способный вывести из себя и подчинить своей ярости не только новобранцев из Кровавого черепа, но и умудренного легионера из клана Алого кулака.
Гукты. Так звали этого лягушенка. Это был страж входа в Кейнос. И ни один отряд орков не прошел мимо его кочки.
"Хо! - выдохнула девчушка, повторяя движения монахов. "Кийааа" - и маленькая ручка со свистом разрезала воздух. "Опять ты торчишь у ворот монастыря! А ну живо на поле собирать рис! Мы с тобой с голоду помрем! Вот работничек." - отец взял за руку, хмурую, но ничего ему не отвечавшую девченку, и потащил в сторону поля. - "Сколько тебе раз повторять, Юинь - это искусство для избранных. Ты дочь ремесленника и должна продолжать семейное дело. Из тебя получиться отличный повар или алхимик, но никак не МОНАХ - это не для нас, дочь."
Юинь молчала. Они с отцом поселились в деревне Шин всего год назад, но с первого момента как она увидела монахов, их грацию в бою, красоту движений - она твердо решила стать монахом. Отец ее был человеком тихим, пахарем, земледельцем, отнюдь не помышлявшим о боях и победах. Мать она не знала, но по рассказам тети - она была чистокровной эльфийкой и погибла в сражениях под Келетином. Отец с того времени твердо решил что дочь будет вести тихую и спокойную жизнь. Юинь хоть и была полукровкой, но повадки лесных эльфов явно проявлялись в ней. Маскировка, тепловое зрение и конечно же аккуратненькие эльфийские ушки - все что осталось у нее от матери. "Эх, если бы мама была жива, мне кажется что она поняла бы меня." - грустно вздохнула Юинь.
Так прошел еще год. Она тайком пробиралась к стенам монастыря и повторяла движения учеников, слушала слова наставника.
Так могло продолжаться еще очень долго, если бы не случился инцидент в деревне. Двое молодых учеников-монахов повздорили. Вышли к безлюдному месту выяснять отношения (проявления агрессии "братьев" друг к другу были строго запрещены). Завязался поединок, но не совсем честный у одного из монашков оказались "когти". Бой дошел до предела. Монах державший и парировавший натиск когтей был изрезан в клочья, а его противник и не думал останавливаться - еще немного дело бы закончилось плохо. Все это долго и терпеливо наблюдала Юинь. Но в конце концов не выдержала и вступилась за окровавленного. "Разве возможно держать такой гнев в душе на брата? Ты же его сейчас убьешь!" Монах на минуту опешил от неожиданности - какая то мелкая девчушка, непонятно каким образом появилась перед ним, как из воздуха. "А ну с дороги, мелюзга! Да, я убью его! Он это заслужил!!!" Он было бросился на еле дышавшего противника, но Юинь четким отработанным движением отразила удар когтей. И тут весь гнев обезумевшего монаха обрушился на нее. Юинь парировала, отражала удары, вертелась как волчек. Она сама не знала что произошло - ее тело будто проснулось и она чувствовала себя как в танце. "Остановитесь!" - это уже прозвучал голос наставника. За ним подходили другие монахи монастыря с факелами. "Остановитесь! Что здесь происходит?" Юинь преклонив колено перед "ее" учителем, которым она восхищалась все эти годы кратко рассказала что она видела. Собственно с этого момента начался ее путь монаха. Сенсей убедил ее отца что у нее есть дар и ей необходимо его развивать. Юинь нашла свое место в этом мире.
"- Сожалею, мой друг, но тебе не место в этом мире" - эти слова навсегда врезались в его память, отделив мир "до" от мира "после". У него не было причин не верить старику, ведь именно он спас жизнь Лиарону.
Минула вторая луна с тех пор, как удар боевого молота погрузил его в тьму небытия. Сколько он провел в забытье -- он не знал, старик говорил, что три дня или около того. Но что это за дни были -- он никак не мог понять. Как сон, дурной, больной сон. Может быть он и впрямь болен? Может быть этот седой старик, эти бесконечные склянки и книги по стенам комнат, и само жилище -- плод его угасающего воображения? Может быть он всё-таки погиб в том страшном бою, когда орды орков прорвали оборону и хлынули во внутренний двор крепости, сметая все на своём пути?... Он ещё раз взглянул в окно, где в пустом небе царствовала печальная луна.
- Значит ты не можешь меня вернуть? - спросил он, не оборачиваясь. - Увы, это не в моих силах. - А в чьих? - надежда сквозила в его голосе. Так много осталось в том мире, так мало он взял с собой. - Постарайся понять, - старик потёр высокий лоб, - Тебя там нет. Ты умер. Вся разница в том, что там нет твоих костей. Но поверь, эту малость никто не заметит. - Хороша малость! - вспылил было Лиарон - Ну, прости старика. Не сердись. - Да я и не сержусь. Просто... - он не знал, что "просто". Просто было всё совсем непросто. Старик уже много раз рассказывал ему о том, как именно он вытащил его из-под последнего финального удара молота, какие случайности вступили в игру для того, чтобы это произошло и, что если сейчас отыграть все назад, то эти же самые случайности неминуемо убьют Лиарона. Это было понятно... пока старец говорил, но потом тоска сжимала сердце человека с новой силой.
- Что же мне теперь, век тут с тобой коротать? - спросил он как мог дружелюбно - Ну зачем же я, старый хрен, тебе сдался? - кудесник негромко засмеялся, - Гляди, что я тут отыскал. - с этими словами он направился вниз по лестнице, увлекая человека за собой. - Через два наших дня Кольца пересекутся возле мира, который его жители называют Норрат. Я мог бы отправить тебя туда. Хотя, нет у меня уверенности, что мы подойдем достаточно близко для такого прыжка. - он опять потер лоб, - Но если всё лишнее с тебя снять, то может и получится. Ну, как? Что скажешь? - А что тут можно сказать? - удивленно заметил Лиарон, - Я того мира не видел ни разу. - Ну, это не беда, - с полки была извлечена книга, - На-ка, полистай. Буквы тут всё больше тебе незнакомые, а вот картинки, полагаю, тебя позабавят.
Лиарон открыл том наугад и увидел до боли знакомую картину -- гнолл пытается отвернуть человеку голову, ухватив древко копья двумя зелеными лапами и давя всем своим телом на бедолагу, сзади женщина с воздетыми к небу руками, не иначе -- магиня -- колдовала что-то, а ещё дальше -- горящие сельские дома. От вида этого у него защемило сердце. Он захлопнул книгу.
- Да неужто и там то же самое?! - спросил он глухо - Да, Лиарон, и боюсь, им твоя помощь, ох, как нужна. Ну, что? Решайся...
Да что уж там решать, все он решил в один миг. И вот он стоит под сенью исполинских деревьев, пытаясь сообразить, что тут к чему.
Вечер выдался чудный. В сени Залитого Дерева у Водопадов Туманной дубравы сидели двое. "Да времена уже не те", - проворчал один, - "то им лягушачьи лапки подавай, то лапки не нужны, а вынь да полож солнечных окуней". "Да полно тебе, всё бы тебе ворчать, ты посмотри какой вечер чудный", - мягким, успокаивающим голосом отозвался второй. Мы же не задание ремесленника для первого класса тут делаем, а отдыхаем. Люблю я на воду смотреть."
В воздухе пахло сыростью, плесенью и еще чем то таким, от чего кружится голова у путников на болотах и те, не зная броду ныряют вслед за ильниками и текунчиками в черные топи. Ведущий отряда сделал жест рукой. Группа с едва скрываемым рычанием остановилась. Этот десантный отряд орков уже неделю искал заветную лазейку в кейносскую канализацию среди непроходимых болот, окружавших Кейнос. Угх мы...на ва ичь хна! Почти никто из воинов клана Кровавого черепа, которыми и комплектовались такие отряды не знал диалект орков Алого Кулака. А ведущий как раз и был посланцем Зэка. Не столько смысл фразы, сколько эмоция, с которой пройзнес ее предводитель отряда дали понять рядовым, что дело плохо. А-на риш -фа! По движениям рук орки поняли , что нужно окружать белеющуу впереди лужицу с парой неприметных кочек посередине. Несколько секунд потребовалось зеленокожим, чтобы занять нужную позицию. Но что случилось, чего так опасался вожак? Орки вытягивали головы, пытались разглядеть хоть что-то в мутной воде стоков Крапивного рынка. Наконец из под воды пошли замыленные пузыри. Вожак напрягся, глаза его стали багрово красные, будто он объелся корня ярости, руки его сжали громадный двуручный топор... напряжение достигло максимума. Из под воды показался чей то зеленый нос...нет не нос...то, что орки приняли за нос было маленьким зеленым головастиком...неужели головастик так напугал старшего...? Воины захрюкали от смеха. Алые кулаки настолько тупы чтобы бояться каких то лягушек. Хрюкание погасил атакующий клич Ву-рока. Громадный топор с сокрушительной силой опустился на нежную жабью кожицу. Недоумевающие орки увидели, как топор, отсекая искры, величиной с добрый кулак, отскочил от макушки лягушенка и ушел глубока в рыхлую землю. Пора действовать...Все перемашалось в тине и грязи. Орки молотили лягушку, будто она была их смертельным врагом. Через пару минут ничего не стало видно. Ярость, боль и ненависть висели в воздухе. "Спасибо друзья!"...раздался чистый и ясный голос, будто тину болота разбавили стаканом воды из горного ручья. Ослепленные ненавистью орки не видели и не слышали уже ничего. Их перебили по одному как жирных вонючих свиней в день перед рождеством. И причиной столь кровавой резни был маленький, зеленый лягушенок, способный вывести из себя и подчинить своей ярости не только новобранцев из Кровавого черепа, но и умудренного легионера из клана Алого кулака.
"Хо! - выдохнула девчушка, повторяя движения монахов. "Кийааа" - и маленькая ручка со свистом разрезала воздух. 
